Баллада об ушедших на задание. Дот - Страница 65

Снова оплошность. Как всегда: если сделал ошибку и торопишься ее загладить - жди следующую.

Тут была тонкость: генерал вполне мог задать этот вопрос, а Малахов вполне мог уклониться от ответа, - если та операция оставалась еще закрытой. Или если бы Малахов захотел сделать вид, что она пока закрыта, - и нашел бы такую форму, чтобы унизить собеседника подчеркнуто уклончивым ответом. В такое неопределенное положение себя не стоило ставить, но сказанного не вернешь, и те несколько мгновений, пока Малахов по обыкновению не спешил с ответом, показались генералу тягостными.

- Точно сказать не могу, товарищ генерал. Это ведь были главным образом наезды…

Окно было за спиной генерала; он каждый раз вспоминал об этом, когда ему приходилось писать; кстати, из-за этого он и карандашами почти не пользовался. Зато целый день лица посетителей были в прямом свете, ни один нюанс не мог от него ускользнуть. Вот и сейчас он ясно увидел, как серые глаза Малахова потеряли цепкость, в них появилась отрешенность, словно они заглянули в себя. Считает, понял генерал, и тут же услышал подтверждение:

- Но в общем года полтора набежит. Если ошибся, то не больше чем на месяц.

- Ничего себе наезды!…

Генерал засмеялся добродушно, как бы давая понять, что «меняет пластинку» и предлагает взять иной тон, Однако Малахов будто не заметил этого, а скорее всего - не принял; и тогда генерал вдруг осознал, что затеянный экспромтом психологический поединок проигран им вчистую.

К этой мысли еще предстояло привыкнуть.

Чтобы выиграть время, генерал потянулся к лупе, но не взял ее, забарабанил пальцами по плексигласу. Прерванный жест со стороны, должно быть, выглядел нелепо, но у генерала было убеждение, что люди, которые любят вертеть в руках предметы, не умеют сосредоточиться. Не хватало, чтобы подполковник подумал о нем что-нибудь в этом роде.

- Город хорошо помнишь? - спросил он наконец.

- Так точно, товарищ генерал.

- Где останавливался?

- Первое время в «Северной розе», на набережной Нордер-Эльбе.

- Знаю. Это в Альтоне, как раз напротив мола, где маяк и кончается Кельоранд?

- Так точно, товарищ генерал.

- Дрянь место.

- Поэтому впоследствии я перебрался в Альстердорф. Снял квартиру за умеренную плату. На втором этаже, со всеми удобствами. Правда, телефонный аппарат был один - на первом этаже, в аптеке, но по соглашению я мог им пользоваться в любое время. Хозяин дома был аптекарь, - пояснил Малахов.

- Если мне не изменяет память, Альстердорф - это и не город, и не пригород. Пустыри какие-то, да?

- Так точно. На другом берегу Альстера сразу за домами начинались пустоши. По-моему, очень милые места. Я там часто гулял, хотя осенью предпочитал кладбище в Ольсдорфе. Мне там было интересно.

- Ведь, ты историк, - кивнул генерал, который хотел думать, что его отношения с Малаховым смягчаются. Но странное дело: глаза подполковника оставались прежними; будто говорит один человек, а смотрит другой. - А почему именно осенью?

- Клены. Там и каштановые аллеи великолепны, и липовые, но осенью с кленами не сравнится ничто. Это было близко от дома, немногим больше двух километров, и дорога приятная - по берегу Альстера.

- Я вижу, тебя везде тянуло к воде, Алексей Иннокентич?

- Возле текущей воды легче ждать.

- Ага, - засмеялся генерал. - Она течет, и ты себе воображать начинаешь, мол, что-то происходит, движется. Приближается к цели. Верно?

- Так точно, товарищ генерал.

- И как же ты ухитрился в таком славном местечке - и за умеренную плату?

- Там было шумновато, товарищ генерал.

- Конкретней.

- Ну, во-первых, позади дома был большой завод; не вплотную, конечно, однако из моих окон заводской двор просматривался хорошо… а во-вторых, когда начинался северный ветер, идущие на посадку самолеты пролетали над самой крышей… Потому что за пустырем был Фульсбюттельский аэродром.

Генерал чуть кивал, рассматривая отражение Малахова на плексигласе. Там подполковник казался вырезанным из белого тонкого железа.

- Отлично, Алексей Иннокентич. Не обижайся за этот маленький экзамен. Профилактика. Одно дело - в бумажке написано, что ты знаешь Гамбург; бумажка - она все вытерпит… Хотелось самому убедиться.

- Позвольте вопрос, товарищ генерал?

- Знаю, что спросишь. Мол, зачем тебя с фронта вызвали, если я сам могу ходить по Гамбургу без поводыря. Правильно?

- Так точно.

- Это мистика, дорогой Алексей Иннокентич. Пыль в глаза. Никогда я в Гамбурге не был. И если б не я тебе, а ты мне стал задавать вопросы, ты меня немедля раскусил бы.

- Ах вот как…

- Да. К сожалению, только по книжечкам, по путеводителям, по фототеке кое-что освоил… Сколько дней тебе понадобится на все это дело?

- Три.

- Много, Алексей Иннокентич. Проси два.

- Я не могу с вами торговаться, товарищ генерал. Лишних дней мне не нужно. Я с ним поговорю только один раз. Но произойдет это на третий день.

- Так ведь и я не из любопытства прошу тебя провернуть это поскорее. Посуди сам: он у нас получает домашнее задание освоить родной город… Не Берлин, скажем, не Мюнхен и даже не Бремен, до которого, кстати, от Гамбурга рукой подать. - Генерал ткнул пальцем в карту под плексигласом, но ни он, ни Малахов туда не посмотрели. - Именно Гамбург!… Что - это я тебя спрашиваю, Алексей Иннокентич, - должен при этом думать опытный разведчик?

Генерал ждал простого, единственного, по его мнению, ответа, но Малахов вроде бы не понял этого и молчал.

- Он решит, что раскрыт контрразведкой, - продолжил генерал, - и при первой же возможности даст стрекача.