Баллада об ушедших на задание. Дот - Страница 33

На Ромку, наблюдавшего за ним в смотровой глазок, это произвело впечатление. Конечно, он и на секунду не допускал, что часовой так вот просто примирится с поражением. Он мог бы признать свое поражение, рассуждал Ромка, в конце концов ничего страшного не произошло: все свои. Но сделал бы это не сразу. И уж наверняка не в такой форме. Он спешит, ухмыльнулся Страшных, он вынужден считаться, что сейчас подойдут остальные, и тогда он точно проиграл. Вот и спешит. Предлагает, чуть ли не навязывается: на, мол, бери, вот он я весь перед тобой… А сам-то мечтает, чтобы я выглянул, вылез наружу раньше, чем ребята подойдут. Он думает, ему это что-то даст… Хорошо! Не буду обижать человека, решил Страшных, пусть испытает свой фарт до конца. Открыл люк и вышел наружу.

- Вот так бы и давно, - сказал он, чувствуя, что голос звучит неестественно. - Только ломаешься зачем? Руки поднимаешь… К тебе со всем уважением, а ты…

Автомат он оставил в доте - уж если играть, так по-честному. Правда, шансы были не равны: часовой во какой здоровенный - раза в полтора тяжелее. Но Ромка не был бы «вечным каторжником», если бы разумные доводы могли его остановить. К тому же в этой схватке он знал все наперед. Ребята уже подходили к часовому; чтобы ворваться в дот, у того была единственная возможность - прыгнуть. Пробиться за счет инерции. Ах, как это скучно, когда все знаешь наперед, успел еще подумать Страшных, остальное заняло не больше секунды. Часовой вдруг развернулся, сделал шаг, чуть присел и - словно катапульта его метнула - в отличном стиле прыгнул вперед ногами. Он летел не точно в Ромку, а рядом, что Ромку крайне поразило, и врезался в бронированную стенку. Другой без ног бы остался, но это был такой парень, что Ромке - как ни жаль - пришлось еще дважды рубануть его под шею ребром ладони.

Тимофей спросил только:

- Ты ему ничего не повредил?

- Что ты, комод, кому говоришь! Разве я не понимаю?

- Ладно. Напомнишь мне потом: два наряда вне очереди за провокацию, - и вошел в люк.

- Еще легко отделался, - шепнул Ромка Залогину.

- Это мы легко отделались. А если бы он не промахнулся?…

В доте Тимофею опять стало плохо. Пока знал, что надо идти, - держался; а сделали дело - и прямо дух вон. Пот заливал лицо, стекал по груди, по рукам; била дрожь. Препротивнейшее состояние, когда весь напрягаешься, чтобы хоть зубами не стучать, а получается только хуже.

Он сидел в креслице наводчика и терпеливо ждал, пока Чапа приведет часового в чувство. Потом подозвал его. Парень хоть и был еще слаб, подошел по-уставному четко.

- Фамилия?

- Рядовой Александр Медведев.

Сержант всегда сержант! - даже при затуманенном сознании Тимофей уловил в часовом какую-то ущербность, неполноценность. Он сразу понял, с кем имеет дело, и Медведев прочел это в его взгляде и сразу сник. Все было как всегда.

- Ты на него не обижайся, - кивнул Тимофей на Ромку. - Он у нас того… - и покрутил пальцем возле виска.

- Первый герой, в общем, - вставил Герка. - Если кого не победит - прямо спать не может.

- Спасибо, конечно, что приютил… А все-таки не имел права! - голос Тимофея вдруг окреп. - Так что за допуск на охраняемый объект посторонних лиц - два наряда вне очереди.

- Есть два наряда вне очереди, товарищ младший сержант! - радостно отчеканил Медведев.

- Чему радуешься?

- Понял, что вы настоящий, товарищ младший сержант!

Тимофея положили на расстеленный орудийный чехол, накрыли Чапиной шинелью, и едва он закрыл глаза, как провалился в небытие. Оно походило скорее на легкий сон, потому что возвращение из него было незаметным, без осадка. Словно прикрыл глаза на миг - и тут же открыл, но и в теле, и вокруг все успело измениться.

В доте было светло и пахло горячей пшенкой на сале. Для тех, кто понимает, - мечта!

Свет был электрический.

Тимофей сел. Ему тут же насыпали из котла. Миска приятно грела колени. Тимофей ухватил губами несколько крупинок, разжевал их, произнес «О!» - и отправил в рот сразу полную ложку. Он обжег небо и задохнулся горячим паром, но все это входило в комплекс наслаждения едой, без этого не могло быть настоящей пшенки, и он даже застонал, так ему было хорошо.

- А ты, дядя, оказывается, гурман! - засмеялся Залогин.

- Ложкой трудиться тоже надо уметь, - сказал Страшных. - Опять же пример рядовому составу.

- Верная примета, - поддакнул Чапа. - Кто хворый, тому ота работа без интересу.

Только Медведев смолчал. Он пока приглядывался к новым своим товарищам, угадывая связи и противоречия, границы и меру дозволенного. Но именно на нем остановил свое внимание Тимофей. Он вдруг отложил ложку и спросил:

- Почему не на посту?

Медведев вскочил, вытянулся по стойке смирно. По его лицу было видно, что он ищет ответ и не находит. Наконец он выжал из себя:

- Виноват, товарищ командир.

- Мы оба виноваты, - примирительно сказал Тимофей. - Ты ведь вторые сутки один - мне не следовало об этом забывать… Отставить ложки! - неожиданно резко выкрикнул он. Все перестали есть, сидели прямо. - Это что ж получается, товарищи красноармейцы? Выходит, мне и поспать нельзя? Или вырубиться по невольной слабости?… Это же черт знает что! Стоит отвернуться - и тут уже не воинское подразделение, а цыганский табор. Голыми руками вас бери - не хочу!…

- Ну это ты зря, Тима, - тягуче начал Страшных, но его перехлестнул выкрик Тимофея:

- Разговорчики!… Чему вас учили в армии? Чему вас учили? - я спрашиваю… Ладно. Раз не можете по-другому, при вас всегда будет состоять командир. Назначаю своим помощником красноармейца Залогина.