Баллада об ушедших на задание. Дот - Страница 42

Третий танкист на это не отреагировал никак. Еще с минуту Герка поглядывал, не выберется ли он, чтобы подобрать убитых товарищей, но немец попался терпеливый. А Герке стало не до него, автоматчики подобрались близко и так густо лепили из своих машинок по амбразуре, что одна пуля ввинтилась внутрь бронеколпака и рикошетом саданула Герку по башке. На счастье, не оглушила совсем, но все же контузила: он потерял на какое-то время способность говорить, а может быть, ему это только казалось; как бы там ни было, Тимофею он отвечал только «в уме», хотя тот, судя по его голосу в наушниках, готов был разнести телефон вдребезги.

Герка снова вспомнил о танке лишь после того, как отбился от автоматчиков. Танка на месте не было. Герка поискал и увидел его в стороне: танк уже приближался к исходной позиции своего батальона; оба трупа лежали позади башни на капоте.

Пулемет в центральном секторе обороны достался Медведеву. Произошло это случайно: в спешке Герка заскочил не в тот глюк, а когда разобрался в ошибке, меняться было поздно.

Был ли Медведев рад, что может наконец принять участие в бою? Трудно сказать. Его затянуло так стремительно - успевай поворачиваться! Единственное, чего он боялся - это отстать от другах, и потому излишне суетился и начал тушеваться - на этот раз перед Залогиным. Но едва нырнул в железобетонную трубу и прикрыл за собой люк, едва остался наедине с собою, без командиров и свидетелей, уверенность возвратилась к нему. Правда, только уверенность, но не спокойствие.

Потому что впереди, в каких-нибудь шести метрах, труба была разбита и завалена обломками камней. Поверх завала светлела узкая серповидная отдушина.

Судя по глубине воронки - тяжелый снаряд. Миллиметров сто пятьдесят будет. Но откуда у этой дивизии такой калибр? - удивился Медведев. Ведь даже у тяжелых танков пушки в два раза слабее, и приданная артиллерия у них тоже должна быть легкой. Неужто три или четыре снаряда угодили в одну точку? Ну и дела! А еще говорят: дважды в одну воронку не попадает. Вот и слушай кого после такой картинки…

Неудобнее всего оказалось отгибать изнутри прутья арматуры: лежишь на спине, под лопатками битый камень… Но Медведев только в первый момент отметил про себя: больно! - и больше не думал об этом.

Цинки почти не мешали.

Ему стало жутковато на миг, когда, выглянув из воронки, он увидел совсем близко цепь автоматчиков. Не просто немцев - он насмотрелся на них за последние сутки, - а немцев, которые шли на него, которые хотели убить именно его, Саню Медведева. Их было так много… А в долине - настоящий муравейник!

Но страх только опалил и прошел. Уже иными глазами оценил Медведев расстояние до автоматчиков, решил: успеваю - и теперь его хладнокровия и обстоятельности хватило даже на осмотр бронеколпака снаружи. Лишь затем он спустился через уцелевший огрызок трубы на свое боевое место.

Под бронеколпаком было душно. Медведев сел в железное креслице и открыл амбразуру. Она была узкая: узкий крест с короткой горизонтальной щелью и длинной - от основания колпака до самого зенита - вертикальной. По левую руку был штурвальчик с рукояткой; если его крутить, весь колпак поворачивался. Медведев проверил. Колпак поворачивался легко, но все же система была слишком сложная. Это когда вокруг тихо и покойно, тогда покручивай ручку в свое удовольствие, посматривай, что делается слева от тебя, что справа. А как бой? Да ведь и бой на бой не приходится. Если окружат да настырно полезут со всех сторон, не глядя на потери, вот уж где помянешь конструктора в Христа, бога и душу, потому как голова кругом пойдет, за что хвататься сначала: крутить штурвальчик или бить из пулемета…

Медведев вставил ленту, пожалел, что нельзя пальнуть разок - проверить затвор, - вытер пот и, услышав справа Теркину очередь, повернул туда бронеколпак, но ничего не понял. Автоматчики были в сотне метров. Еще бы подпустить их малость! - однако выстрелы вспугнули всю цепь, вся цепь залегла спокойно, готовая в любую минуту подняться. Немцы с любопытством поглядывали на фланг, где наперегонки долбили автоматы и в общем что-то должно было происходить, но ничего не происходило, потому что крупнокалиберный не отвечал, и вдруг выяснилось, что он стрелял вообще в другую сторону: в цепи никто не пострадал.

Немцы поднялись и пошли вперед.

Они опередили свои танки. При этом часть из них стала еще осторожнее - ведь последнее прикрытие оставили позади; другие же, обегая буксующие, сползающие машины, весела скалились, что-то кричали в темные люки водителей. Только один средний танк упрямо полз впереди цепи, и это тревожило Медведева.

Ждать было легко. Медведев еле заметно поворачивал бронеколпак влево-вправо, наконец улучил момент, когда трое автоматчиков сбились в кучу - и ударил по ним. Пулемет работал легко. Медведев точно видел: двоих он убил сразу. Что стало с третьим, он не понял; третий упал за кустом жимолости, и там могло быть всяко. Но двоих он убил наповал, и это раскрепостило, сняло остатки волнения. Он и дальше бил все в том же стиле: короткими, уверенными сериями, и за весь бой не дал ни единой очереди, которая бы превышала четыре-пять выстрелов. Это принесло удовлетворение.

Немцы отступили не сразу. Они попытались ослепить пулеметчиков огнем по амбразурам и просочиться к доту тем более что условия местности эта как будто позволяли. Но пулеметы держали их цепко, и тогда автоматчики стали сбиваться влево, уходя из сектора Медведева. Это продолжалось недолго. Бой решился вдруг двумя ударами. Первым был выстрел Чапы. Он ждал все-таки не зря: танк нашел дорогу к вершине. Рискованную и настолько сложную, что тем же танкистам, возможно, ее не удалось бы повторить. Весь путь танк проделал в мертвой зоне, пока не добрался до последнего перегиба. Дальше шел пологий легкий подъем, здесь можно было расстрелять немца просто в лоб - калибр пушки позволял. Но Чапа сделал это чуть раньше. Когда танк, вгрызаясь в грунт, сантиметр за сантиметром выдвигался над последним перегибом холма и готов был каждую секунду перевалиться вперед и занять горизонтальное положение, в этот момент Чапа и врезал ему бронебойным в самое уязвимое место - в брюхо. Танк замер, а потом взрывом его как бы развернуло изнутри, он стал сразу вдвое ниже, просел башней на грунт, гусеницами в стороны - распятый, как жаба на столе у препаратора, - и таким плоским утюгом пополз назад, вниз, ломая кусты, пока не ткнулся в большой валун.