Баллада об ушедших на задание. Дот - Страница 45

Назначение майора Ортнера в необстрелянную часть, и то, что он сразу получил нелегкое задание, не было следствием случая, но обычной ошибкой, в основе которой лежал страх перед сильными мира сего и зауряднейшее служебное рвение.

Как уже было сказано, во главе корпуса стоял дядя Иоахима Ортнера. Увы, дядя был по материнской линии, значит, носил совсем другую фамилию. Но этот минус был единственным, в остальном дядя заслуживал одних похвал: он любил сестру, любил племянника, всегда о нем помнил и регулярно - лично, а не через своих адъютантов, заинтересованно, а не в порядке любезности - следил за его успехами сначала в закрытой военной школе, попасть в которую стоило огромных трудов, поскольку там учились сыновья генералитета и высших наци, а затем в академии. В промежутке между учебой в обоих заведениях Иоахим Ортнер неплохо провел два года в Испании, и поначалу дядя считал, что этого вполне достаточно. Но затем один за другим совершилось несколько блистательных аншлюсов, из-за учебы Иоахим Ортнер не смог принять в них участия, и это было серьезным просчетом дяди, потому что бывшие однокашники Ортнера уже ходили в немалых чинах, -их груди были увешаны орденами, а испанский опыт теперь котировался невысоко Военная наука далеко ушла за это время от тех робких экспериментов, тем более военная практика.

Надо было спешить. Требовались радикальные меры.

Дядя имел серьезный разговор с племянником и остался доволен. Иоахим Ортнер не считал потраченное на учебу время потерянным, что говорило о его уме; мальчик смотрел далеко, детали переднего плана не мешали ему видеть перспективу. Он был честолюбив, смел и энергичен. Наконец, уже шесть лет находясь в рядах национал-социалистской партии, хорошо зарекомендовав себя в ней, он не зарывался, помнил, что он военный, проявлял преданность и усердие, но не фанатизм.

- Ты будешь делать карьеру в моем штабе, - сказал дядя. - Но биография «правильного» миллионера начинается от маленького ящика чистильщика сапог. Это значит - сначала тебе следует заработать два-три ордена в настоящих боях. Чтобы иметь репутацию боевого офицера Чтобы застраховать себя на будущее от упреков парвеню, что ты, мол, тепличный цветок, штабная крыса. Не беспокойся, Иоахим, я прослежу, чтобы стажировка прошла гладко.

Печальное приключение гауптмана Питча пришлось кстати. Узнав о нем, дядя связался с командиром дивизии и поинтересовался, каков был у Питча батальон. Батальон превосходный, ответил комдив, не без оснований полагая, что при ином ответе с него первого взыщут за нерадивость.

- Что ж, тем лучше, - ответствовал дядя-генерал. - У меня на это место есть кандидат. Он сейчас же к вам выезжает. Майор Ортнер. Храбрый, опытный и грамотный офицер Вы им будете довольны. Между прочим, сын моей сестры…

Комдив принял Иоахима Ортнера очень мило, предложил хорошее место в штабе, и когда майор тактично, однако настойчиво подтвердил свое желание попасть в действующую часть, высказал искреннее сожаление по этому поводу. Планы дяди Ортнера были для него не до конца ясны, зато он отдавал себе отчет, что на батальон Питча не может положиться вполне.

Что было сказано командиру полка - неизвестно. Он не понравился Иоахиму Ортнеру сразу. И не потому совсем, что принял майора сдержанно; они солдаты, соревноваться в любезностях им не к лицу. Но полковник был плебей, Иоахим Ортнер понял это с первого взгляда и, видимо, чем-то неосторожно выдал себя, потому что тотчас по глазам полковника прочел: тот догадался, что майор Ортнер сразу и точно определил его социальные координаты, и уже за это одно возненавидел Иоахима Ортнера так, как могут ненавидеть только плебеи: за происхождение, за положение, за умение держаться - просто за то, что ты не такой, как он, не плебей. За то, что он не может, не имеет права сейчас, сию минуту, немедленно, вот здесь же уничтожить тебя, втоптать в грязь, унизить - что угодно, только бы доказать свое плебейское превосходство…

Полковник был типичный прибалт: высокий, широкий в кости, с резкими, будто их сработали одним взмахом топора, чертами лица; глубоко посаженные серые глаза, пепельная, аккуратно подстриженная щетина волос; кисть большая и сильная, с длинными выразительными пальцами. Викинг с картинки! Что бы такую внешность человеку комильфо! Нет, плебею досталось. Плебейство не таилось в нем, оно выпирало в каждой мелочи: как полковник хрустел пальцами, как бездарно был пошит его тщательно выутюженный мундир, как он почесывал кончик носа мундштуком. И сам мундштук, набранный из разноцветных кружочков прозрачного плексигласа, этот мундштук, даже не будь всего остального, один выдал бы полковника с головой; он сразу бросался в глаза, был вроде предуведомления: «Я плебей!…» Это был настолько крикливый мундштук, что Иоахим Ортнер непроизвольно поморщился. Ну, плебей, подумал он, ну и что? Мой бог, нашел чем хвастать!

Невысказанная пикировка проявилась лишь в том, что Иоахиму Ортнеру даже чашки кофе не предложили с дороги. Про батальон полковник сказал, что это типичная молодая часть - не лучше и не хуже ей подобных. (Ортнер тут же (вспомнил поговорку фельдфебеля, который вбивал в курсантов военной школы премудрости шагистики. «Я алхимик! - говорил фельдфебель, - из зеленого дерьма я умудряюсь выковать стальные штыки!»)

Батальон был расквартирован в этом же селе. Но Иоахим Ортнер даже толком познакомиться со своими офицерами не успел. Полковник вызвал его к себе, приказам немедленно выступить с батальоном и к 9.00 взять красный дот.

Почему именно к девяти, было неясно. Как следовало из приказа, в 4.00 оборонительные сооружения красных подвергнет обработке авиация, о чем уже было согласовано в соответствующих инстанциях. Хорошо, рассуждал Ортнер, в четыре потрудится авиация, затем на красных бросятся мои овечки. Где логика? Целая механизированная дивизия зубы обломала, тогда они посылают батальон… И дают запас пять часов, хотя для того, чтобы взбежать на холм, и пяти минут хватит. Значит, они все-таки допускают, что дот мы возьмем не сразу, атаку придется повторить, и на этот случай придают мне батарею гауптмана В.Клюге - четыре 75-мм пушки? Сотни танков, десятки орудий ничего не добились, а эти четыре пушчонки проложат нам дорогу, чтобы не позже 9.00 я доложил о победе?…